Том 7. Избранные письма

О своем здоровье. О недостатках образования. Об уединении. О своем портрете

Ваше превосходительство, милостивейший государь, Стефан Дмитриевич!

Долго не отвечал я на почтеннейшее, дружеское письмо Ваше. Так прихворнул в это время, что опасались воспаления в груди. Произведено кровопускание, приставлены пиявки, и приговаривают к повторению кровопускания. Сохраняю большую диэту от письма и пишу только в крайних случаях: этому причиною большая слабость в груди с болью и потерею голоса. Так переплавляемся мы в здешней жизни, и, дай Боже, чтоб не безполезно!

Служение Ваше по духовному ведомству дало Вам возможность употребить слово мытарство для названия тех разсматриваний продолжительных и многообразных, коим подвергаются у нас книги существенно полезныя, и от коих так свободны книги умеренной пользы, в особенности же пустыя и даже вредныя. Я улыбнулся при прочтении этого слова и теперь часто улыбаюсь, видя оживотворение его делом. Книга святаго Исаии была у Преосвященнаго Киевскаго в продолжение 3-х месяцев; он прочитал ее и одобрил к напечатанию, ублажив духоноснаго писателя величайшими и должными похвалами. Теперь, конечно, пойдет на разсмотрение к Mосковскому (Митрополиту Филарету (Дроздову)). Если труд мой может послужить с какою-нибудь пользою для нуждающихся братии, то, по совершенном одобрении рукописи к напечатанию, не премину представить оную к Вам. Будьте раздаятелем хлеба и вещественнаго, и духовнаго! Тех и других нищих много.

Опасения Ваши по отношению к климату и нравственности очень справедливы: никакой глаз не может заменить родительского, не говоря уже о сердце. Да и из учебных заведений, в настоящее время, едва ли не первое место должны занимать учреждения, приготовляющия к статской службе, а из них вообще университеты. Мы ветренны: количество знаний, которое возрастает с возрастом мира, мы имеем большее, нежели наши предки; это самое многознание делает нас поверхностными, и мы уступаем предкам в качестве знаний, в сущности знания. А ветренность – от стремления к пустым веселостям.

Вы промолвились о уединении? Когда эта мысль приходит, надо ее спрашивать: не рано ли? Хотя и опаздывать не должно. Точно: мир не веселит людей размышляющих, но он, питая нас горестями, отталкивает нашу любовь к нему и направляет ее к Богу. Мир ранит наше сердце и тем исцеляет его болезни – земныя пристрастия. Безвременное уединение уничтожает сию работу сердца, которое нашедши покой, часто снова примиряется с миром и делается холоднее к Богу. Это не мои мысли, но я заимствовал их из аскетических Отцев Церкви, и когда приходится видеть опыты, то они постоянно утверждают меня в сем образе мыслей.

[...]

Наконец я склоняюсь на портрет с грешнаго лица моего и почитаю обязанностию своею прислать к Вам экземпляр, дабы Вы видели и образ того, кому Вы делали много добра. Мои мысли и чувствования, которыя не прямо мои, но заимствованы от истиннаго духа Христовой Церкви, всегда находили приют в Вашем сердце. От этого взаимная любовь! Любовь – тот покой, тот дом, в который Бог вселяет единомысленных о Христе, как воспевает псалмопевец.

[...]

Будьте здоровы! Поздравляю Вас с Новым Годом, призываю на Вас и все почтеннейшее семейство Ваше благословение Божие и молитвы пр. Сергия, и с чувством сердечной преданности имею честь быть навсегда Вашего превосходительства покорнейшим слугою и богомольцем

Архимандрит Игнатий. [...]

17 января 1842